Буддизм

Последователи ваджраяны обычно противопоставляют себя тхераваде, но не махаяне. Напротив, они нередко подчеркивают, что их путь лежит внутри махаяны. И действительно, «алмазная колесни­ца» не предлагает ничего принципиально нового по сравнению с классической махаяной.

Но в отличие от махаянского пути постепен­ного духовного совершенствования, которое может продолжаться не­исчислимо долгое количество лет, ваджраяна предполагает достиже­ние состояния будды «в этом теле», т. е. в течение одной жизни, тем самым еще больше соединяя буддизм с возможностями конкретной личности. В русле этого течения были разработаны особые, чрезвы­чайно эффективные методы, позволяющие адепту быстро выполнить свой обет бодхисатвы. Но они опасны, подобно хождению по лезвию бритвы или восхождению к вершине горы по канату, натянутому над пропастью. Малейшая ошибка — и практикующий йогин «летит в пропасть», т. е. расплачивается собственным безумием, тяжелой бо­лезнью или рождением в ужасном «ваджрном аду». И совсем страш­ная участь ожидает его, если он вступил на этот путь не с чистыми помыслами, а ради собственного эгоистического преуспеяния, в пого­не за сиюминутными благами, властью над другими людьми, в поис­ке магических сил или с иными корыстными целями. Он рискует столкнуться с такими неведомыми психическими силами, которые могут вконец погубить его.

Вот почему большая часть текстов ваджраяны эзотеричны, т. е. доступны лишь небольшому кругу посвященных. Что же касается различных духовных практик, то они предполагают получение специальных посвящений, устных наставлений и разъяснений от учи­телей, гуру или лам. Роль учителя в тантризме очень велика, и нередко молодые адепты тратили много времени на поиски на­ставника, надеясь получить от него наставление «из уст в уши». Александра Дэвид-Неел, удивительная женщина-путешественни­ца конца XX — начала XIX в., несколько лет жила в Тибете и счита­ла, что тибетские мистики и маги — это «духовные спортсмены» и авантюристы по натуре. С этим можно соглашаться или не согла­шаться, но путь, который они избирают в своей жизни, и в самом деле труден, напряжен и опасен.

Тем не менее на него вступают обычные люди или монахи, причем многие из них даже не получи­ли начального обучения в монастырских школах, потому что цен­ность «официальной науки» в их глазах невелика. Их воодушевляет вера в чудеса, которые часто случаются на пути ваджраяны: слепые становятся ясновидящими, а ясновидящие утрачивают свой дар; тупые превращаются в дотошных исследователей, а блестящие умы тупо цепенеют; сонливые могут сутками бодрствовать, а бодрые ста­новятся сонями и т. п. Все эти метаморфозы, как и конечная цель — освобождение от тягот бытия, — отнюдь не воспринимаются тибетцами как боже­ственный дар. Они достигаются собственными тяжелыми усилия­ми, и средства, используемые для этого, вполне научны. Но это вовсе не то научное знание, которое добывается из книг и является результатом чужого опыта. Вот как об этом свидетельствует по­учительная история легендарного средневекового мага и мистика Тилопы. Как-то раз он сидел, погрузившись в изучение философского трактата. К нему подошла нищенка и, заглянув через плечо, спро­сила: «А ты сам-то понимаешь, что читаешь?». Тилопа онемел от негодования, а старушка тем временем плюнула в раскрытую кни­гу. Тилопа вскочил: как эта презренная нищенка посмела плевать на священный текст! А та, нимало не смутившись, плюнула еще раз, произнесла какое-то непонятное слово и исчезла. Как ни странно, Тилопа тут же забыл о своем гневе и почувствовал в душе со­мнения в своей учености, уставившись в оплеванный трактат. Не­трудно догадаться, что старуха была не простой женщиной, а женским божеством-дякшш, приобщающим к тайному учению тех, кто жаждет истинных знаний. Тилопа их в конце концов получил, а потом и сам стал непревзой­денным мастером такого обучения, не научно-книжного, а жизнен­но-наглядного. Свои знания он передал ученику по имени Наропа. Наставник «алмазного пути» тренировал своего подопечного с по­мощью двенадцати больших и двенадцати малых испытаний. Эта история обучения считается у тибетских мистиков классической.

Вот она. Наропа был индийским жрецом-брахманом, гордым сво­ей ученостью и пожелавшим постичь еще и глубинный смысл тай­ного учения, а Тилопа — тибетским отшельником, отрешившимся от всего мирского, из разряда тех, кто ничего не любит, ничего не нена­видит, ничего не стыдится. Естественно, их встреча не могла быть дружелюбной и безоблачной. Так и случилось. В первый раз Наропа увидел своего будущего наставника, когда тот, почти голый, сидел в ограде буддийского монастыря и ел жареную рыбу. Большее свято­татство трудно себе представить! Брахман Наропа, брезгливо взгля­нув, пошел было дальше, но тут вышел монах и стал гнать старика, поедающего бедных рыб, да еще на монастырской территории. Но Тилопа в ответ только махнул рукой, а рыбьи кости, покрывшись мясом, снова превратились в рыб, и те, поднявшись в воздух, исчез­ли. Исчез и Тилопа. Наропа понял, что перед ним был тот, кого он ищет, и бросился догонять мага, но того и след простыл. В погоне за своим неулови­мым учителем Наропе пришлось совершить долгое странствие, ко­торое напоминает остросюжетный детектив. Однажды обессилен­ный от голода Наропа постучался в дверь дома, чтобы попросить поесть. Ему открыл некий человек и предложил вина. Не желая осквернять себя, Наропа с негодованием удалился. Видение исчез­ло, и он услышал злорадный хохот Тилопы: «Это был я!». В другой раз встречный крестьянин попросил Наропу помочь ему содрать шкуру с дохлого осла, а это мог делать только неприкасае­мый. И опять возмущенный Наропа убежал, услышав вслед знако­мый хохот и увидев, как мираж растаял. Потом он встретил свире­пого человека, тащившего за волосы свою рыдающую жену, которая молила о пощаде: муж хотел ее убить и попросил Наропу помочь ему. Тот жестоко избил негодяя и освободил женщину... И опять все исчезло, только невидимый Тилопа издевательски хохотал над сво­им незадачливым учеником. Приключения и дальше разворачивались по сходному сцена­рию. Наропа, живя в такой фантасмагории, чувствовал, что сходит с ума, но желание найти учителя не оставляло его. Зная, что тот может принять любую личину, он, бродя по стране, простирался у ног каждого встречного. Наконец его усилия были вознаграждены: он встретил Тилопу. Тот отдыхал на кладбище у костра, где видне­лись обуглившиеся человеческие останки. С этого момента быв­ший жрец в течение нескольких лет повсюду неотступно следовал за учителем, но тот вовсе не торопился передавать ему учение, продолжая давать наглядные уроки, но не делая никаких прямых наставлений. В конце концов Наропа пережил озарение. Случи­лось это в тот момент, когда он сидел вместе со своим гуру у кос­тра и тот, ни слова не говоря, снял с ноги башмак и изо всей силы ударил ученика по лицу. Искры посыпались из глаз Наропы, и в тот же миг тайное учение озарило его сознание... По преданию, и у самого Наропы потом было много учеников. Но, говорят, он хорошо обращался с ними, на себе испытав бесче­ловечность суровых методик. Эти двое, Тилопа Бенгалец и Наропа Кашмирец, жившие около X в. н. э., считаются духовными осново­положниками линии кагьюпа, т. е. «прямой передачи заветов и наставлений». Их имена входят в число 84 махасиддхов, «великих совершен­ных». Они появились в тот момент, когда в тибетском буддизме, как и во всяком процветающем религиозном движении, угасал живой духовный импульс, полученный от самого Будды. Как водится, его все больше вытесняло внешнее, формальное благочестие и любова­ние собственной праведностью. Складывалась монашеская элита со свойственной всякой элите гордыней, ставившая во главу угла сле­дование монастырским уставам и формальным предписаниям. Подобная догматическая омертвелость не могла не вызвать про­теста. В течении махасиддхов он выразился наиболее ярко. Им была глубоко чужда монастырская замкнутость. Они противопоставили ей опыт собственного отшельничества и сложных йогических пси­хотехник. До нас дошли «Жизнеописания 84 махасиддхов», состав­ленные на рубеже XI—XII вв. тантриком Абаядаттой. С именем Наропы связаны методы йогических систем, известные как шесть йог Наропы: йога внутреннего тепла, йога иллюзорного тела, йога сновидений, йога ясного света, йога промежуточного со­стояния и йога переноса сознания. Первая из них предполагает ра­боту с тонкими энергетическими центрами — чакрами и каналами, по которым циркулирует жизненная энергия — прана: работая с ней, можно сильно разогреть тело и трансформировать сознание. Йога иллюзорного тела состоит в замене грубого физического тела тон­ким, энергетическим, похожим на радужное сияние. Йога сновиде­ний развивает технику бодрствования во сне и умение практиковать во сне йогу, а это, в свою очередь, помогает постичь иллюзорную сно-подобность многих явлений окружающего мира. Йога ясного света близка йоге промежуточного состояния, т. е. умению йогина выхо­дить в промежуточное состояние между смертью и новым рождением. При этом исчезает ощущение тела, и сознание йогина может свободно перемещаться в пространстве, но сохраняется ощущение привязанности к телу эластичной нитью: ее разрыв означает под­линную смерть.

Буддисты верят, что каждый умерший в опреде­ленный момент переживает пробуждение и созерцает ясный свет Будды, точнее, дхармового тела, тождественный его собственной изначальной природе. Это переживание означает обретение состо­яния Будды и выход из сансары, поэтому йогины стараются обре­сти его при жизни.